Неточные совпадения
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый
чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы,
говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на кого… я
говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается
чиновниками.)
)Да если приезжий
чиновник будет спрашивать службу: довольны ли? — чтобы
говорили: «Всем довольны, ваше благородие»; а который будет недоволен, то ему после дам такого неудовольствия…
«Это,
говорит, молодой человек,
чиновник, — да-с, — едущий из Петербурга, а по фамилии,
говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет,
говорит, в Саратовскую губернию и,
говорит, престранно себя аттестует: другую уж неделю живет, из трактира не едет, забирает все на счет и ни копейки не хочет платить».
Подвязанный
чиновник, ходивший уже семь раз о чем-то просить Алексея Александровича, интересовал и Сережу и швейцара. Сережа застал его раз в сенях и слышал, как он жалостно просил швейцара доложить о себе,
говоря, что ему с детьми умирать приходится.
Не
говоря уже о разногласиях, свойственных всем советам, во мнении собравшихся обнаружилась какая-то даже непостижимая нерешительность: один
говорил, что Чичиков делатель государственных ассигнаций, и потом сам прибавлял: «а может быть, и не делатель»; другой утверждал, что он
чиновник генерал-губернаторской канцелярии, и тут же присовокуплял: «а впрочем, черт его знает, на лбу ведь не прочтешь».
Черт сбил с толку обоих
чиновников;
чиновники,
говоря попросту, перебесились и поссорились ни за что.
Впрочем,
говорят, что и без того была у них ссора за какую-то бабенку, свежую и крепкую, как ядреная репа, по выражению таможенных
чиновников; что были даже подкуплены люди, чтобы под вечерок в темном переулке поизбить нашего героя; но что оба
чиновника были в дураках и бабенкой воспользовался какой-то штабс-капитан Шамшарев.
Все, что ни
говорила она далее, было повторение почти одного и того же, и
чиновники увидели только, что Коробочка была просто глупая старуха.
О чем бы разговор ни был, он всегда умел поддержать его: шла ли речь о лошадином заводе, он
говорил и о лошадином заводе;
говорили ли о хороших собаках, и здесь он сообщал очень дельные замечания; трактовали ли касательно следствия, произведенного казенною палатою, — он показал, что ему небезызвестны и судейские проделки; было ли рассуждение о бильярдной игре — и в бильярдной игре не давал он промаха;
говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами на глазах; об выделке горячего вина, и в горячем вине знал он прок; о таможенных надсмотрщиках и
чиновниках, и о них он судил так, как будто бы сам был и
чиновником и надсмотрщиком.
Так
говорили чиновники, а можно ли в самом деле устоять против черта, об этом судить не авторское дело.
На остальных же, бывших в распивочной, не исключая и хозяина,
чиновник смотрел как-то привычно и даже со скукой, а вместе с тем и с оттенком некоторого высокомерного пренебрежения, как бы на людей низшего положения и развития, с которыми нечего ему
говорить.
Я вчера
говорил только с нею, мимоходом, о возможности ей получить, как нищей вдове
чиновника, годовой оклад, в виде единовременного пособия.
Есть,
говорит, один такой расслабленный отец, отставной
чиновник, в кресле сидит и третий год ногами не двигается.
Говорили про доктора и про священника.
Чиновник хотя и шепнул Раскольникову, что, кажется, доктор теперь уже лишнее, но распорядился послать. Побежал сам Капернаумов.
— А вот что мы делаем. Прежде, в недавнее еще время, мы
говорили, что
чиновники наши берут взятки, что у нас нет ни дорог, ни торговли, ни правильного суда…
«Энергия необходима, —
говаривал он тогда, — l’energie est la première qualite d’un homme d’ètat»; [Энергия — первейшее качество государственного человека (фр.).] а со всем тем он обыкновенно оставался в дураках и всякий несколько опытный
чиновник садился на него верхом.
«Ты
говоришь слишком докторально и держишься с людями, как
чиновник для особых поручений. Почему ты улыбаешься так натянуто?»
— Вот! От этого. Я понимаю, когда ненавидят полицию, попов, ну —
чиновников, а он — всех! Даже Мотю, горничную, ненавидел; я жила с ней, как с подругой, а он
говорил: «Прислуга — стесняет, ее надобно заменить машинами». А по-моему, стесняет только то, чего не понимаешь, а если поймешь, так не стесняет.
— Да, темная… «Чин из четырнадцати овчин — это я понимаю, так как я сама за
чиновником была. Это значит, что он четырнадцатого класса. А насчет имени и рекомендаций, прямо объявляет, что насчет рекомендаций,
говорит, я ими пренебрегаю и у меня их нет, а я гениальные мысли имею и знаю достойных людей, которые всякий мой план готовы привести за триста рублей в исполнение».
— Это вам здешний
чиновник, Петр Ипполитович, давеча
говорил, — объяснила Анна Андреевна. — Он очень веселый человек и знает множество анекдотов; хотите, я позову?
И вот губернатор начинает спроваживать гостей — нейдут; чуть он громко заговорит или не исполняет просьб, не шлет свежей провизии, мешает шлюпкам кататься — ему грозят идти в Едо; если не присылает, по вызову,
чиновников — ему
говорят, что сейчас поедут сами искать их в Нагасаки, и
чиновники едут.
Спросили и губернатора, тот
говорит, что надо еще кое-что убрать, что
чиновники и бонзы не перебрались оттуда.
А провожатый мой все шептал мне, отворотясь в сторону, что надо прийти «прямо и просто», а куда — все не
говорил, прибавил только свое: «Je vous parle franchement, vous comprenez?» — «Да не надо ли подарить кого-нибудь?» — сказал я ему наконец, выведенный из терпения. «Non, non, — сильно заговорил он, — но вы знаете сами, злоупотребления, строгости… но это ничего; вы можете все достать… вас принимал у себя губернатор — оно так, я видел вас там; но все-таки надо прийти… просто: vous comprenez?» — «Я приду сюда вечером, — сказал я решительно, устав слушать эту болтовню, — и надеюсь найти сигары всех сортов…» — «Кроме первого сорта гаванской свертки», — прибавил
чиновник и сказал что-то тагалу по-испански…
Не
говорю уже о
чиновниках: те и опрятно и со вкусом одеты; но взглянешь и на нищего, видишь наготу или разорванный халат, а пятен, грязи нет.
Один из администраторов, толстый испанец, столько же похожий на испанца, сколько на немца, на итальянца, на шведа, на кого хотите, встал с своего места, подняв очки на лоб, долго
говорил с
чиновником, не спуская с меня глаз, потом поклонился и сел опять за бумаги.
Вот нас едет четыре экипажа, мы и сидим теперь: я здесь, на Каменской станции,
чиновник с женой и инженер — на Жербинской, другой
чиновник — где-то впереди, а едущий сзади купец сидит,
говорят, не на станции, а на дороге.
Нехлюдов видел, что людоедство начинается не в тайге, а в министерствах, комитетах и департаментах и заключается только в тайге; что его зятю, например, да и всем тем судейским и
чиновникам, начиная от пристава до министра, не было никакого дела до справедливости или блага народа, о которых они
говорили, а что всем нужны были только те рубли, которые им платили за то, чтобы они делали всё то, из чего выходит это развращение и страдание.
— Нет, не знает; ему
говорят: не воруй, а он видит и знает, что фабриканты крадут его труд, удерживая его плату, что правительство со всеми своими
чиновниками, в виде податей, обкрадывает его, не переставая.
Когда он думал и
говорил о том, что даст революция народу, он всегда представлял себе тот самый народ, из которого он вышел, в тех же почти условиях, но только с землей и без господ и
чиновников.
— Поляк он, ее офицер этот, — заговорил он опять, сдерживаясь, — да и не офицер он вовсе теперь, он в таможне
чиновником в Сибири служил где-то там на китайской границе, должно быть, какой полячоночек мозглявенький. Место,
говорят, потерял. Прослышал теперь, что у Грушеньки капитал завелся, вот и вернулся — в том и все чудеса.
Вашему Пушкину за женские ножки монумент хотят ставить, а у меня с направлением, а вы сами,
говорит, крепостник; вы,
говорит, никакой гуманности не имеете, вы никаких теперешних просвещенных чувств не чувствуете, вас не коснулось развитие, вы,
говорит,
чиновник и взятки берете!» Тут уж я начала кричать и молить их.
Мы было собрались и решили:
чиновника, как следует, отблагодарить, да старик Прохорыч помешал;
говорит: этак их только разлакомишь.
В числе этих любителей преферанса было: два военных с благородными, но слегка изношенными лицами, несколько штатских особ, в тесных, высоких галстухах и с висячими, крашеными усами, какие только бывают у людей решительных, но благонамеренных (эти благонамеренные люди с важностью подбирали карты и, не поворачивая головы, вскидывали сбоку глазами на подходивших); пять или шесть уездных
чиновников, с круглыми брюшками, пухлыми и потными ручками и скромно неподвижными ножками (эти господа
говорили мягким голосом, кротко улыбались на все стороны, держали свои игры у самой манишки и, козыряя, не стучали по столу, а, напротив, волнообразно роняли карты на зеленое сукно и, складывая взятки, производили легкий, весьма учтивый и приличный скрип).
— Она согласна; она уполномочила меня согласиться за нее. Но теперь, когда мы решили, я должен сказать вам то, о чем напрасно было бы
говорить прежде, чем сошлись мы. Эта девушка мне не родственница. Она дочь
чиновника, у которого я даю уроки. Кроме меня, она не имела человека, которому могла бы поручить хлопоты. Но я совершенно посторонний человек ей.
— А если Павлу Константинычу было бы тоже не угодно
говорить хладнокровно, так и я уйду, пожалуй, — мне все равно. Только зачем же вы, Павел Константиныч, позволяете называть себя такими именами? Марья Алексевна дел не знает, она, верно, думает, что с нами можно бог знает что сделать, а вы
чиновник, вы деловой порядок должны знать. Вы скажите ей, что теперь она с Верочкой ничего не сделает, а со мной и того меньше.
Действительно, мелкие
чиновники в департаменте
говорили, что начальник отделения, у которого служит Павел Константиныч, стал благосклонен к нему, а начальник отделения между своими ровными стал выражать такое мнение, что ему нужно жену хоть бесприданницу, но красавицу, и еще такое мнение, что Павел Константиныч хороший
чиновник.
Проходили два мужика, заглянули, похвалили; проходил
чиновник, заглянул, не похвалил, но сладко улыбнулся; проезжали экипажи, — из них не заглядывали: не было видно, что лежит в канаве; постоял Лопухов, опять взял некоего, не в охапку, а за руку, поднял, вывел на шоссе, и
говорит: «Ах, милостивый государь, как это вы изволили оступиться?
Он
говорил колодникам в пересыльном остроге на Воробьевых горах: «Гражданский закон вас осудил и гонит, а церковь гонится за вами, хочет сказать еще слово, еще помолиться об вас и благословить на путь». Потом, утешая их, он прибавлял, что «они, наказанные, покончили с своим прошедшим, что им предстоит новая жизнь, в то время как между другими (вероятно, других, кроме
чиновников, не было налицо) есть ещё большие преступники», и он ставил в пример разбойника, распятого вместе с Христом.
Во время таганрогской поездки Александра в именье Аракчеева, в Грузине, дворовые люди убили любовницу графа; это убийство подало повод к тому следствию, о котором с ужасом до сих пор, то есть через семнадцать лет,
говорят чиновники и жители Новгорода.
В канцелярии было человек двадцать писцов. Большей частию люди без малейшего образования и без всякого нравственного понятия — дети писцов и секретарей, с колыбели привыкнувшие считать службу средством приобретения, а крестьян — почвой, приносящей доход, они продавали справки, брали двугривенные и четвертаки, обманывали за стакан вина, унижались, делали всякие подлости. Мой камердинер перестал ходить в «бильярдную»,
говоря, что
чиновники плутуют хуже всякого, а проучить их нельзя, потому что они офицеры.
В зале утром я застал исправника, полицмейстера и двух
чиновников; все стояли,
говорили шепотом и с беспокойством посматривали на дверь. Дверь растворилась, и взошел небольшого роста плечистый старик, с головой, посаженной на плечи, как у бульдога, большие челюсти продолжали сходство с собакой, к тому же они как-то плотоядно улыбались; старое и с тем вместе приапическое выражение лица, небольшие, быстрые, серенькие глазки и редкие прямые волосы делали невероятно гадкое впечатление.
Он злоупотребление влияний довел донельзя; например, отправляя
чиновника на следствие, разумеется если он был интересован в деле,
говорил ему: что, вероятно, откроется то-то и то-то, и горе было бы
чиновнику, если б открылось что-нибудь другое.
На таможне
чиновник в очках книжки осматривает. Я ему — талер и
говорю...
На другой день поехал я к
чиновнику, занимавшемуся прежде делами моего отца; он был из малороссиян,
говорил с вопиющим акцентом по-русски, вовсе не слушая, о чем речь, всему удивлялся, закрывая глаза и как-то по-мышиному приподнимая пухленькие лапки…
Чиновник повторил это во второй и в третьей. Но в четвертой голова ему сказал наотрез, что он картофель сажать не будет ни денег ему не даст. «Ты, —
говорил он ему, — освободил таких-то и таких-то; ясное дело, что и нас должен освободить».
Чиновник хотел дело кончить угрозами и розгами, но мужики схватились за колья, полицейскую команду прогнали; военный губернатор послал казаков. Соседние волости вступились за своих.
Барышни
говорили, что она печальна и болезненна, молодой губернаторский
чиновник, шалун и очень неглупый малый, один знал приезжих.
Начальник департамента замечает, бледнея,
чиновнику, делающему возражение: «Вы забываетесь, знаете ли вы, с кем вы
говорите?»
В один из таких приездов ему доложили, что уже три дня ходит какой-то
чиновник с кокардой и портфелем, желающий
говорить лично «только с самим» по важному делу, и сейчас он пришел и просит доложить.
Мы очень жалели эту трубу, но отец с печальной шутливостью
говорил, что этот долгополый
чиновник может сделать так, что он и мама не будут женаты и что их сделают монахами.